Великий Петр был первый большевик, Замысливший Россию перебросить, Склонениям и нравам вопреки, За сотни лет к ее грядущим далям. Он, как и мы, не знал иных путей, Опричь указа, казни и застенка, К осуществленью правды на земле. Не то мясник, а может быть, ваятель - Не в мраморе, а в мясе высекал Он топором живую Галатею, Кромсал ножом и шваркал лоскуты. Строителю необходимо сручье: Дворянство было первым Р.К.П. - Опричниною, гвардией, жандармом, И парником для ранних овощей. Но, наскоро его стесавши, невод Закинул Петр в морскую глубину. Спустя сто лет иными рыбарями На невский брег был вытащен улов. В Петрову мрежь попался разночинец, Оторванный от родовых корней, Отстоянный в архивах канцелярий - Ручной Дантон, домашний Робеспьер, - Бесценный клад для революций сверху. Но просвещенных принцев испугал Неумолимый разум гильотины. Монархия извергла из себя Дворянский цвет при Александре Первом, А семя разночинцев - при Втором. Не в первый раз без толка расточали Правители созревшие плоды: Боярский сын - долбивший при Тишайшем Вокабулы и вирши - при Петре Служил царю армейским интендантом. Отправленный в Голландию Петром Учиться навигации, вернувшись, Попал не в тон галантностям цариц. Екатерининский вольтерианец Свой праздный век в деревне пробрюзжал. Ученики французских эмигрантов, Детьми освобождавшие Париж, Сгноили жизнь на каторге в Сибири... Так шиворот-навыворот текла Из рода в род разладица правлений. Но ныне рознь таила смысл иной: Отвергнутый царями разночинец Унес с собой рабочий пыл Петра И утаенный пламень революций: Книголюбивый новиковский дух, Горячку и озноб Виссариона. От их корней пошел интеллигент. Его мы помним слабым и гонимым, В измятой шляпе, в сношенном пальто, Сутулым, бледным, с рваною бородкой, Страдающей улыбкой и в пенсне, Прекраснодушным, честным, мягкотелым, Оттиснутым, как точный негатив, По профилю самодержавья: шишка, Где у того кулак, где штык - дыра, На месте утвержденья - отрицанье, Идеи, чувства - всё наоборот, Всё "под углом гражданского протеста". Он верил в Божие небытие, В прогресс и в конституцию, в науку, Он утверждал (свидетель - Соловьев), Что "человек рожден от обезьяны, А потому - нет большия любви, Как положить свою за ближних душу". Он был с рожденья отдан под надзор, Посажен в крепость, заперт в Шлиссельбурге, Судим, ссылаем, вешан и казним На каторге - по Ленам да по Карам... Почти сто лет он проносил в себе - В сухой мякине - искру Прометея, Собой вскормил и выносил огонь. Но - пасынок, изгой самодержавья - И кровь кровей, и кость его костей - Он вместе с ним в циклоне революций Размыкан был, растоптан и сожжен. Судьбы его печальней нет в России. И нам - вспоенным бурей этих лет - Век не избыть в себе его обиды: Гомункула, взращенного Петром Из плесени в реторте Петербурга.
М.Волошин, из стихотворения "Россия"
-
Из статьи К.Крылова "Без сопромата"
Выдержка из статьи К.Крылова "Без сопромата": Интеллигенция не равна интеллектуальному классу, а по сути ему противоположна. Состоит она…
-
И снова Атлант Галковский о Крылове
Дмитрий Галковский 30 мая в 12:03 · Вокруг наследия 4. О Крылове написал статью Богемик. Это неудачная статья по поводу еще…
-
Атлант... Галковский вокруг наследия Крылова
Дмитрий Галковский 25 мая в 04:48 · Вокруг наследия Просматриваю материалы, связанные с безвременной кончиной Крылова. Хочу…
Community Info