Недавно я был в компании, состоявшей из людей творческих профессий, и все наперебой вспоминали о школьных годах. Оказалось, у всех были столкновения на почве расслоения «народ-интеллигенция». Кого-то мутузили на школьном дворе за слишком модные свитера, кого-то пытались бойкотировать за пятерочные сочинения. Всем разом пришли на память случаи в пионерских лагерях, когда деревенские гнобили городских, да так что на танцплощадках происходили настоящие побоища.

Я сам припомнил несколько случаев из 70-х. Тогда я ходил заниматься музыкой в дом пионеров, и компания хулиганов безошибочно выделяла меня из спешащей по улице ребятни и не раз и не два «опорожняла» мои карманы.Порой мне казалось, они специально меня ожидали. Это стало такой проблемой, что, в конце концов, я забросил свой аккордеон. В 60-70-е, которые я помню весьма хорошо, расслоение на народ и интеллигенцию существовало в каждой коммуналке, на каждой лестничной площадке, в каждом подъезде. Но мы все вынуждено жили в одной среде.

Я еще вспомнил время, когда мы с друзьями ходили на «кучу» меняться пластинками, это уже конец 70-х – начало 80-х. На нас устраивала облавы милиция, и облавы довольно жестокие. Забирали в участок, отбирали пластинки. Но, несмотря на облавы, мы все равно каждое воскресенье спешили на «кучу», хотя и меняли место сбора. Но в какой-то момент у нас, модников, появился враг гораздо более опасный, чем менты, это гопники.Те сколачивали небольшие банды и нападали на одиночек. Причем они не только отбирали пласты, но еще и избивали.А чуть позже начались схватки между рок-н-ролльщиками и люберами (изначально гопники из Люберец). Можно вспомнить знаменитый подольский рок-фестиваль 87-го года («советский Вудсток»), куда съехались полчища люберов, желающих помять бока рокерам, и лишь вмешательство милиции остановило бойню. А ведь это все следствие расслоения общества на модернистов и архаиков.

На неделе я отсматривал фильмы каннской программы последних лет и наткнулся на фильм французского режиссера Бруно Дюмона «В тихом омуте». Эта такая буффонада по мотивам чеховского «Вишневого сада» – хотя, пожалуй, за то, что Дюмон подпитывался именно Чеховым, зуб давать не буду, но параллели слишком заметны. Итак, начало двадцатого века, север Франции, заполошная семейка аристократов Ван Петегемовприезжает на побережье на свою виллу. Раневских здесь две: одну играет Жульет Бинош, вторую – Валерия Бруни-Тедески, обе истеричны и восторженны, особенно Бинош. А функцию Лопахина выполняет семейка рыбаков-каннибалов, те ударом весла оглушают зазевавшихся жертв (это как раз туристы и аристократы) и съедают их в сыром виде. Не то, что им сильно нравится сыроедение, просто они не парятся. Вот такая получилась гротескная история атаки мира витальных низов на мир богатеев.

Можно обратить внимание на явную корреляцию фильма Дюмона с «Еленой» Звягинцева. У француза в гротескной форме изображено выживание сильнейшего вида, который через поколение-другое ослабнет и уступит следующим, более зубастым (разумеется, тут слышны отзвуки европейских проблем, связанными с беженцами).У Звягинцева – тоже история о столкновении двух миров, где условные люди шансона съедают условных людей айфона (метафора не моя, но удачная).Но в «Елене» еще и показано, как выглядит российское общество, в нем члены одной семьи могут находиться на разных концах социальной лестницы – и ужиться им не то, что трудно, просто невозможно.

Но вернусь к спорам в моей недавней компании. Не сговариваясь, мы заговорили о том, что сегодня несмотря на жесткое расслоение между интеллигенцией (или берем шире: креативным классом) и консерваторами (обычно расслоение идет по принципу «крымнаш»), мы – если не считать соцсети – стали нечасто сталкиваться со своими оппонентами, мы словно ходим разными тропами. Я не вижу их на тех выставках, которые я посещаю, не вижу их, на тех концертах, куда я хожу. А они посещают места, где меня нет. Мы словно стали невидимыми друг другу. Это довольно необычное наблюдение. Мне просто интересно, как эта ситуация будет развиваться дальше…